Мне вот уже два дня не дает покоя одна картина. Представляется почему-то Франция.

Где-то в её глубине, на окраине маленького городишка, стоит трехэтажный дом из кирпичей. Дорога к дому украшена невысокими деревьями (пусть будут абрикосы), затем она плавно сворачивает направо и ползет вверх. Дом без ограды, стоит у края скалистого спуска к светло-зеленому, едва прозрачному озеру. Это наш дом, полу-замок я бы даже сказал, и мы здесь на время, пусть на два месяца лета. Я не вижу первый и второй этажи, но на третьем… Огромная спальня с тремя окнами: два на широкой стороне и одно на меньшей. Широкая кровать с белыми узорчатыми изголовьями и одно кресло, тоже белое, - и больше ничего в комнате нет. В соседней - огромный старый стол из красного дерева и массивные стулья, покрытые бордовой кожей, задвинуты к полукруглым вырезам у разных концов стола. – это наши рабочие места, то есть сидим мы напротив друг друга. У обоих белые раскрытые ноутбуки, чистые листы, разбросанные на рабочем месте, куча канцелярских принадлежностей. Чернильницы, перья скромно легли на друг дружку, тома старых книг в темных переплетах. Я занимаюсь очередным дизайнерским проектом (серо-голубой планшет), а Ты пишешь книгу и редактируешь известную в стране газету. В центре стола, чуть ближе к краю (то есть подальше от окна) стоит поднос с горстями винограда, бутылкой красного вина и парой звонких бокалов. Огромное окно, почти во всю стену, не зашторено. Вернемся в спальню.

На утро, когда я просыпаюсь и вижу, что Ты открыла окна и занавески безмолвно машут мне, лежащему под белой простыней. Я так Тебя боготворю, что лишь мой сон взлетит под потолок, увижу я как Ты в расстегнутой рубашке плывешь ко мне, едва касаясь голыми ступнями белых плит. Кофе. Ты принесла мне кофе, который только утром я люблю: в глиняной кружке – чтобы вернуться в мир двумя глотками. Выпиваю, чашку ставлю назем, целую Твою шею, грудь, бедро; смотрю в глаза Твои и тут же понимаю, что счастлив я с Тобой, моя Душа, моя Любовь. 
‍
_Your.Pale//

Ты помнишь, как Ангел превратился в Человека? Сначала был невидим, жил в библиотеке, читать людские мысли способностью владел. В один прекрасный день он понял, что влюблен. Та девушка из городской больницы не давала ему покой. Её улыбка и глаза свели его с ума. И прыгнул, бедолага, на стройке заводской.

А помнишь Ты тот дом у озера, построенный из дерева, и как они сидели с одеялом… их нежность у камина?.. Там хорошо бы было в Сентябре. Мы бы с Тобой валялись у огня, безумно пьяные от нежности к друг другу. А рядом – горы там стоят, и я бы смахивал перья облаков с Твоих уставших плеч. Сидеть с Тобой у озера, укрывшись одеялом, пить чай из термоса, решая куда б податься в Октябре…

_Your.Pale//

Мне бы хотелось на Рождество оказаться с Тобой в европейской гостинице. Даже больше – на Рождество и Новый Год. Второй праздник мы бы провели в городе, а вот на первый…

В пятнадцати минутах езды от нашей гостиницы я заказал нам столик в ресторане с низким потолком и арочными стенами. В тусклом оранжевом свете на столе горит свеча, пока мы выходим из такси, проходим несколько метров под хлопьями снега, и, растворяя сонную деревянную дверь, входим в ресторан. На тебе черное шелковое вечернее платье, с каплевидным вырезом на спине, и совершенно обнаженные руки. красное вино, морские продукты, лимон, отраженный свет свечи в хрустальных бокалах, - мне кажется что время совершенно остановилось, а за окном все так же шуршит снег.

Мы входим в нашу гостиницу, стряхивая снег с воротников и оставляя позади пустеющие шведские улицы. поднимаемся в теплом лифте на двадцать шестой этаж; в коридоре совершенно тихо и мягкий ковер скрывает наши следы, делая их почти неслышными.

Комната. Пара бокалов, ещё красное вино. Мы сидим без света на полу, смеёмся и пьем вино, а ночной город светит нам своим полумраком сквозь широкие окна. Я целую Твои плечи и медленно стягиваю шелк с горячих плеч, ищу Твои губы… пока за окном шуршит снег.

_Your.Pale//

Opiumintea

Иногда меня посещают совершенно безумные картины, образы которых гонишь прочь, но не в силах совладать с соблазном о вкушении. Дрожащими руками я раздвигаю собой же установленные рамки и заглядываю вперед: вкушаю плод запретный. Я не могу сдержаться перед эти безумием, перед бессилием Трагедии.

Позволь же мне, Любовь Моя, пролить хоть каплю света – о чем бешусь, когда с Тобою мы в разлуке чуть больше дня. Не вини же строго – я не могу удержать свою фантазию.

Случилось это Весной, в меридиане. Я был в бреду - пил крепкий кофе три порции за час, - ходил из угла в угол, подкатав, как впрочем и всегда, белые рукава. Помню точно - видел вспышку, мелькнуло что-то перед глазами: мы бы с Тобою жили в маленькой квартирке с цветами на балконе, белыми стенами, синими окнами и удивленными ставнями, - я так отчетливо себе все рисовал… И тут случилась та самая Трагедия. Больною Ты была и хрупкой, в моменты приступов – бледнела, глаза искрили холодом, как звезды в небе, стеклянный голос, холодные ключицы, и эти руки – мне жалко даже прикоснуться, чтоб ненароком не разрушить эльфийскую красоту Твою. Я бы носил Тебя, в прозрачном длинном платье, ложил бы в ванную с горячею водой и губы целовал как бешенный мальчишка, и лоб.. и лоб Твой ледяной.
 
_Your.Pale// 30.06.2008
Moonsorrow - matkan lopussa